10.00 — Федора просыпается, с детской непосредственностью трет глаза, потягивается и пытается вспомнить: плохой или хороший ей приснился сон? Но он ушел безвозвратно, и она решает для себя, что все-таки хороший: иначе как объяснить то, что пробуждение ей подготовил теплый весенний луч, а не свирепый грозовой раскат?

       11.00 Федора поднимается с кровати и, не метясь, попадает ногами в мягкие тапочки, которые в кой-то веки — о чудо! — оказываются прямо под кроватью. Еще один хороший знак.

       11.15. Федора завтракает. Яичница пригорела, а хлеб слегка заветрился, но она-то знает, что и это неспроста: наступивший день сулит ей радость, а за нее всегда приходится чем-то расплачиваться. Сегодня высшие силы к ней особенно благосклонны и берут совсем небольшую плату — значит, можно будет теперь расслабиться и не ждать уже подвоха.

       11.30 Долгожданный звонок! В трубке — его голос. Он говорит, что только что проводил свою знакомую — они вместе допоздна записывали на магнитофон ее песни, немного переборщили со спиртным, и ей пришлось остаться у него на ночь. Спрашивает, когда Федора к нему приедет и вскользь замечает, что никакого интима у него со знакомой не было. Федора растрогана его честностью: не каждый мужчина так бы честно признался своей девушке, что накануне у него ночевала другая! Да и не каждый сможет, будучи в подпитии, обойтись без поползновений… Наверное, это потому что он ждет Федору и думает о ней…

       11.45 Федора вертится у зеркала и с досадой замечает про себя, что погода пока не позволяет надеть короткую юбочку в облипку, а модная кожаная курточка, без которой пока холодновато, уже потрескалась в нескольких местах и создает впечатление небрежности. Впрочем, он ценит ее не за это. Тем не менее, она достает припасенный «на выход» флакон дорогих французских духов. Частенько, стоя у зеркала, она раздумывала: достойна ли ситуация, да и сама она — сегодняшняя — этого необыкновенного аромата? Ныне она решила для себя, что — достойна.
       Она натягивает на себя недавно приобретенные брючки и гадает о том, получит ли свою порцию комплиментов по поводу этой обновки.

       12.15 Федора трясется в тесной маршрутке и предвкушает момент долгого поцелуя в прихожей, урагана, который настигнет их после… И вспоминает, что давным-давно, когда она еще общалась с ним только по-дружески, он рассказывал ей о своей вчерашней гостье. Девушка занимала его воображение, хотя не отвечала взаимностью. «Это как огни на болоте — ты следуешь за ними, как за призраками, но никогда не дойдешь до них» — мечтательно говорил он о ней тогда.
       Легкий укол ревности заставляет на мгновение сжаться сердце Федоры, но уже через мгновение приходит мысль, что учитывая это обстоятельство, ночь платонических отношений — его человеческий подвиг. «Вот он какой у меня! — думает она. — А ведь нелегко, небось, ему пришлось! Такой соблазн!». Следом приходит понимание того, что если бы девушка по-прежнему для него многое значила, он вряд ли захотел бы видеть после нее Федору.

       13.15 — Федора подходит к его дому и пытается вспомнить код. Последний раз она была здесь две недели назад и вряд ли бы появилась вновь, если бы не соскучилась и позавчера не отправила ему игривую sms. Но так и должно быть: он творческий человек, а, следовательно, ему положены запои и уходы в нирвану. Ждать банальных ухаживаний и элементарного внимания здесь не приходится, потому что он — не элементарный, он — сложнее.
       Интересно, удобно ли позвонить с мобила и уточнить код? Федора набирает телефонный номер. Все правильно — код 69, квартира 13. Подходящий набор цифр.

       13.20 — Открывается дверь — и она видит его. Губы впиваются в губы. Непродолжительный диалог. Нет, обновки не заметил. Объятия, снова долгий поцелуй… Его руки шарят по телу… Вот она — долгожданная минута! «Что-то новенькое… наощупь… брюки из какого-то другого материала… Да?»
       Федора счастлива.

       13.40 Он отвернулся, но Федоре это не кажется странным: она читала книги по психологии и знает, что человек может повернуться спиной только к тому, кому безоговорочно доверяет. Особенно в такой ситуации. Но ей хочется видеть его глаза. Она переворачивает его на спину и нависает сверху, они разговаривают, потом она ложится головой ему на живот, и они продолжают беседу… Она внимательно слушает его, но почти не вникает в суть того, о чем он говорит: Ей все равно непонятны те умные слова, которые он употребляет, и ей не ясно, зачем он так кипятится, когда говорит о далеких от переживаемого момента вещах… Он рассуждает об обществе, политике и своем месте в этой жестокой системе… а она просто слушает его — потерянного, а потому озлобленного на целый свет большого мальчика — и испытывает к нему почти материнские чувства… И еще ей очень нравится прижаться ухом к его телу и слышать каждое слово как бы изнутри… «Моя мягкая говорящая подушка…» — она блаженно и глупо улыбается.

       18.00 — Они на кухне. На сковородке жарится что-то ароматное, а он тем временем затевает чистку картошки. Она задумчиво смотрит ему на ноги: он такой уютный и беззащитный в этих домашних тапочках… Кто знал еще месяц назад, что она сможет когда-нибудь увидеть его таким? Пожалуй, только ради этого уже стоило начинать эти пугающие поначалу отношения…
       Она предлагает свою помощь, но он от нее благородно отказывается. Он сосредоточен, и явно уделяет процессу борьбы с картофельной кожурой гораздо больше значения, чем он того заслуживает. Он чистит картошку медленно, уйдя в себя и практически не реагируя на внешние раздражители. На Федору.

       18.30. Он ставит Федоре фильм, чтобы она не скучала, пока он возится с приготовлением ужина. Видео тут же, на кухне, и они иногда перебрасываются мнениями о том, что на экране. Но Федору не увлекает сюжет; ей интереснее наблюдать за его манипуляциями — это так забавно и трогательно! Ее внимание привлекает также беспорядок, царящий на столе. Вопроса о том, чем он живет, уже не возникает: он поэт, а масса беспорядочно ссыпанных в кучу листов — его черновики. Содержание верхнего листка она даже может прочесть — надо лишь слегка скосить глаза. Что она и делает. На листе — стихи, в которых фигурирует имя вчерашней визитерши… Федоре становится жутко, возникает порыв вырвать нож и искромсать последовательно: ужин, его, себя… Но на подмогу приходит гениальная мысль: а чье имя он должен был вворачивать? Она — Федора. Поэты не пишут о Федорах. А имя той девушки замечательно рифмуется и не вызывает вопросов… Федора тихо вздыхает. Она прочла чужое, то, что ей не показывали, она влезла в то, во что ее не впускали — так на кого обижаться?

       21.00 — Федора собирается домой. Она живет на другом конце города и ей боязно возвращаться слишком поздно. Его район темен и зловещ: ей кажется, что из каждого куста на нее глядит чей-то недобрый взгляд. Мир что-то замышляет против нее в тоскливые вечера, когда она возвращается от него.
       Она просит его проводить, хотя и чувствует неловкость за свой детский страх. Но он мудрее: он говорит о том, что вдвоем всегда сложнее убежать, что на пару скорее нападут, чем на девушку, потому что желающие почесать кулаки ищут именно мужчин для поединков, в конце концов, что он и сам боится…
       И она снова испытывает к нему нежность. «Какой ты у меня ранимый!» — думает она и про себя решает, что и правда убежит, если что, от нападающих, а вот его отбить вряд ли сможет.

       21.15 Она возвращается от него темными переулками и гадает по горящим окнам домов: счастливы ли живущие за ними? И в это время она счастлива, потому что знает, что он ей может еще позвонить, и не раз… А если и не позвонит — она сама напомнит о себе. Ей же так уютно с ним, он так вкусно готовит и так нежен… Главное — что он есть.
       И еще ей отчего-то хочется, чтобы на нее напали. Тогда, избитая, и, возможно, изнасилованная, она могла бы вернуться к нему — и заснуть рядом, и всю ночь слышать его дыхание… Тогда он не сможет ее выставить на улицу и даже пожалеет, пригреет, а у нее самой будет оправдание: она не навязалась, просто так получилось…

       22.30 — Федора добирается домой и перед сном долго ворочается, вспоминая прожитый день — и засыпает беспокойным сном, зная, что ничего плохого ей не приснится. Она чувствует себя защищенной.
__________________

       10.00 Я просыпаюсь и понимаю, что я — не Федора, а скорее Федура, а приснившийся мне только что сон был дурным.

(Елена Петухова)

Редакция журнала: Lord Durin, Lord Grey, Fon Baron, Mag
2004-2005, White Wolf's Voice © by Lord Durin & Lord Grey